Знаю, ты – не Богиня, но Свет очей моих, Сласть речей моих: Руки белые, словно первый снег, а уста как рябина алые. Без доспеха я вышел под звон мечей твоих в дождь ночей
твоих. Улыбнулась мне: «Ты другой во сне, здесь не сразу тебя
узнала я»
Вижу, ты неприступна, но приняла меня, обняла меня. Только за тобой я готов идти хоть на край земли, хоть с лица
ее. Без тебя, моя радость, мне не прожить ни дня. Я седлал коня. Только Бог способен меня спасти. Сердце-камень? Что ж тогда
тает лёд?
Боль моя безответна. И за двенадцать верст я ее увез. Ты печалилась и смотрела в даль. Только перья на землю
падали. Обернулась синицей и из сгоревших гнезд к мириадам звезд В небо кинулась, о, моя беда, только небу бессмертных надо
ли?
Ты не стала Богиней, лишь смыслом дней моих, мёдом снов
моих. Ты клялась забыть меня в первый снег, искусав свои губы
алые. Без доспеха я вышел под звон мечей твоих в дождь ночей
твоих. И, пронзив мне грудь, ты шепнула «Нет. Не узнала тебя… не узнала
я»
«Я вас люблю…» Я знаю, понимаю… -Мне, жаль, ответить тем же не могу Я письма ваши в ящик убираю Я чувства ваши тщетно берегу «Вы снитесь мне…» Как искренне, как мило… - Мне очень жаль, но вы не снитесь мне Меня признанье ваше утомило, Что ж, милый мой, увидимся во сне «Не уходи!» О! Как
неосторожно… - Мне ль вас учить эмоции скрывать? Мой юный друг, я знаю, вам тревожно Поэтому прошу, идите спать «Я вас хочу…» Совсем не удивляюсь… - Я не хочу вас… лишний раз дразнить Поэтому, я просто удаляюсь А вы должны меня не отпустить...
С этим чудовищем надо бы сделать что-то Может, надеть намордник? Стоптать с белилами? После, расчесывать шерсть до седьмого пота. Я постараюсь все сделать своими силами. Это чудовище надо засунуть в клетку Либо кнутом, либо слишком земными ласками. Где-то под сердцем оставив черную метку Густо замазав тело защитными красками Это чудовище можно сразить дуплетом… В сердце и в голову. Быстро. Чтобы не мучалось. Я защищусь амулетом как бронежилетом А остальное оставим на волю случая. Это чудовище можно заставить злиться Просто отняв дорогое ему сокровище. В общем, не важно, как долго все будет длиться… Только не трогай! Ведь это мое чудовище…
Ты так скуп на слова, ибо всем обо всем понятно. Пусть идут по бордюрам, а ты рассекаешь лужи. А душа… неземного оттенка в стерильных пятнах. И такая на ощупь, что хочется влезть поглубже. Ты кончаешь так громко, что в стену стучат соседи. Ты мечтаешь так тихо, что Бог ничего не слышит. Я, конечно, из тех, кто тебя постоянно сердит: Ты обходишь людей, что к тебе столь не ровно дышат. Я касаюсь твоих настроений банальным Эго, Ненавидя себя за минутно - слепую слабость. В двух шагах от зимы набираюв ладони снега: Я держу его так, как ребенок лелеет сладость. Виртуозно играешь на струнах души и нервах. Ставишь подпись под важностью строк неизменно кровью. Это чувство к тебе я храню в потайных резервах. Это чувство, что я берегу, я зову… привычкой
Я запомню тебя, чтоб найти через сотни лет Чтоб когда-нибудь вместе камин растопить стихами С головой завернуться в коричневый мягкий плед И заполнить разлуку известными нам штрихами Я запомню тебя, чтоб при встрече тепло обнять Чтоб насквозь пропитаться твоей пеленой прохлады Чтоб за все эти годы друг друга простить… понять Чтобы взять кочергу и собрать угольки баллады Я запомню тебя, чтоб при встрече легко солгать: «Я совсем не скучал в этом обществе светских пташек И вообще, ты прости, мне к другой пора убегать» А в ответ: «Посмотри! Изумительна роспись чашек» Я запомню тебя, чтоб больнее было терять Чтоб кому-то сказать: «Извини, я влюблен в другую» Чтобы ночью тайком целовать золотую прядь И отчаянно - больно унизить тебя нагую…
Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме. А в городе снег все такой же прозрачно-синий. Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей! Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?» Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза. … и так надоело во всем и всегда быть первой. Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал: «Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?» Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил Открыла глаза, ненавидя людей и утро. Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил: «Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?» Дороги и тропы истоптаны черным котом. А в городе дождь и промерзлая эта слякоть. Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том… «Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»
Мягкие черные волосы пахнут бедой Я не волшебник, малышка, я просто вижу Я не старик, я, наверно, от горя седой Знаю – не трусишь, позволь, присяду поближе Я б рассказал тебе сказку с хорошим концом, Но, если хочешь, он будет грустно-правдивым Мягкие черные волосы пахнут свинцом Зелье в бокале сегодня терпко на диво Я б рассказал о надежде в зеленых очах Спящей царевны в платье из падшего рая С вечным проклятьем на нежных и хрупких плечах… Я б рассказал… но ты спишь, моя дорогая...
Получив поцелуй на удачу Я пойду за тобой в никуда Я спрошу: «Ведь мужчины не плачут?» Скажешь: «Нет», но подумаешь: «Да» В изумительно траурном пенье Загорелась немая звезда Я спрошу: «Смерть приносит спасенье?» Скажешь: «Нет», но подумаешь: «Да» День бесцельно шагает по лужам Жизнь как смерть, но без пены у рта Я спрошу: «Нам вдвоем только хуже?» Скажешь: «Нет», но подумаешь: «Да» Нас делили на две половины, В грудь зашив безобразный кастет, Я спрошу: «Мы ведь правда, невинны?» Скажешь: «Да», но подумаешь: «Нет»
